Из раба — в брата возлюбленного
Бог обитает во мгле. Это мгла тайны. Древние называли эту тайну по-разному. Это искусство созерцания Бога. Когда мы движемся обстоятельствами — на нас что-то обрушивается, — мы начинаем взывать в этих условиях. На языке восточных единоборств — это школа выживания. У тебя не хватает денег, ребенок заболел, за квартиру надо платить, — и ты кидаешься из стороны в сторону, пытаешься выжить. Вот такая жизнь все время. И вот так живет человек — с Богом, ходит в церковь, — но выживает.
Мне очень жаль таких людей, потому что это не Божья воля, чтобы мы «выживали». Мы должны жить, а не выживать, я печалюсь о таких людях. Они не пользуются Божьей благодатью и неправильно ее принимают. Потому что живут, «высунув язык», как «загнанная лошадь». Зачем тебе так жить, когда ты можешь жить полнотой Божьей благодати?!
Покиньте такой формат жизни, это не необходимость, — это ваш выбор. Нет необходимости так жить. Поверьте, что на еду можно зарабатывать гораздо проще. И не нужно торговать душой и кровью, чтобы хорошо выглядеть. Зачем вы так себя загоняете?! — От страха, от лени, от неведения.
Но есть другой тип служения, когда человек от себя выходит к Богу. Он уже не сильно интересуется собой. Его не много волнует мнение других людей. Он живет уже вне себя. Он не живет внутри. Его цели находятся не внутри него, они находятся снаружи.
Если тебе дать свободу, чтобы ты мог говорить, ты обязательно придешь к тому, что тебя волнует. Через полчаса ты будешь говорить то, что есть внутри тебя. И людей можно сразу увидеть — он будет говорить о себе, о своем, о своих проблемах. Ты понимаешь, что служителя из него не получился. Потому что он сам себя волнует. Для него служение в церкви — это работа, потому что живет он, обслуживая себя. Он еще не раб Господень.
Другой же человек будет говорить о том, что вне его. Его не интересует его собственная духовность — она не является темой его внимания. Потому что она — побочный продукт. И духовный он не потому, что хочет быть духовным, а потому что это награда его правильного пути. И духовность является свидетелем и знамением того, что он идет к более высоким целям.
Многие же носятся со своей духовностью и мучают других людей. Их все время интересует их духовность. Они мучают ею других.
А есть еще выше уровень хождения — когда ты не сводишь глаз с Бога, ты сформировал себе образ мыслей и природу мышления, мировоззрение, когда ты поглощен Богом, когда ты позволяешь Ему поглотить тебя — твое внимание, твои цели, твои амбиции. И ты уходишь в естество Бога. Это мистики. Это очень мощно и сильно. И это не «странные люди», которые не могут ориентироваться в пространстве и социуме. Нет! Они могут хорошо ориентироваться и даже иметь активный образ жизни в социуме, иметь достаток, но при этом сохранять мистическое мировоззрение. Мне нравится такой тип людей. Они могут, действительно, нести мир Божий. Они и несут мир Божий, потому что они полны мира.
И этот уровень Божьих людей — это не только человек Божий, — это те, кто вовлечен. Это хождение — сам дух и само состояние — мирное. Божий человек двигается, проверяет колья, и он одновременно и учит, и инструктирует, и вбивает колья, — все делает одновременно. Настоящий воин понимает, что не надо бояться «пуль», он идет. Он понимает, где опасность, а где нет. И это не из-за эмоций, а из-за фактов, потому что опыт есть, из-за того, что так устроен мир, он так идет.
Вот это мышление, когда Бог перестает быть мистическим объектом, когда Он становится реальностью, когда ты видишь вещи так, как они есть. А не так, как ты представляешь через иллюзии — харизматические, протестантские, православные, католические — не важно. Все равно это для тебя притча, а не реальность. А нужно с реальностью иметь дело.
Поэтому для многих творить чудеса — легко, потому что они связаны с реальностью. Что такое чудо? Это проявление реальности из духовного мира — в материальный. Все, как оно и есть на самом деле. Просто мелькнул — откровение. Открыл руку — чудо силы. Это реальность. Почему многие молятся так, «скукоживаются», кричат — потому что «так трудно добиться цели»… Для него Бог так далеко! А другой — ему даже говорить не надо: раз — и есть. Нашел, попросил, — двинулся дальше.
И когда все мышление — только про церковь, про любовь, про себя — он еще Богом не поглощен. А другой поглощен Богом, как Мария. Она уже в Боге. Она в Боге уже совершилась, она в Боге поглощена. Она обо всем может говорить, но интересует ее — Бог!
Посмотрите на наши беседы — они часто о людях. Это нормально, Господь любит нас, но о Боге говорить сложно. Вот если вы внимательно посмотрите — мы очень редко говорим о Самом Боге, потому что это сложно — трудно говорить о Нем, если ты Им не поглощен. Надо быть «инсайдером», чтобы говорить о Боге. И христиане очень редко говорят о Боге.
Я хотел бы сказать об одной вещи. Павел говорит об Онисиме такие слова: «Ибо, может быть, он для того на время отлучился, чтобы тебе принять его навсегда» (Филимону 1 : 15 ).
Представьте, что возвращается какой-то человек через годы падения, исчезновения — прошло два, три, четыре, пять лет. И мы воспринимаем его, как угрозу. «Где ты был?» И мы не понимаем, что он ушел рабом. Он скрылся за кулисами, дверь захлопнулась, и мы не знаем, куда он пошел. Мы знаем, что, может быть, он хлопнул дверью, и даже с косяков посыпалась известка, может быть, он оставил свои грязные следы, может быть, он утащил что-то или разбил, принес ущерб. Я не знаю. Он исчез в нашем неведении.
И Павел использует такой термин: «ибо может быть, он для того и отлучился на время, чтобы принять его навсегда». Вот кто способен к сему? Мы обычно воспринимаем таких людей как угрозу.
Мне это тоже интересно. Я хочу научиться. Это раздел доверия — доверия Богу. Он делает то, что хочет со Своими избранными. Мне нужно этому учиться доверять — что Он благой и Он пасет Своих святых. Если бы я куда-то попал, я бы тоже хотел, чтобы Господь не покидал меня. Я думаю, это желание каждого человека, который встречался с Богом. Я верю, что какой бы ни был период его жизни — Господь не покидает человека. Он с Ним уходит. А если община виновата — Он сто процентов с ним идет.
И начинается движение его травм, его падений, его восстановлений, его мытарств. Если церковь отпустила его с добрыми улыбками и добрыми словами, скорее всего, он будет помнить, что туда ему нужно будет возвращаться. Но если она прокляла его в спину, если был разрыв, был удар, травмы, то вряд ли он будет думать, что ему захочется вернуться туда. Он будет вспоминать и визуализировать, что он не может туда вернуться, потому что там будет осуждение и неприятие.
Это очень важно нам понять — что практически происходит. И вот я иду — исчезаю, я иду, какие-то силы влекут меня, я уповаю, иду, происходит какая-то катастрофа, я попадаю в камеру и вот я кричу: «Господи, я хочу жить!» Все! И — чудо!Апостол Павел там, где-то в углу, говорит: «Брат! Слава Господу! Это ты?» Я говорю: «Да! Павел!»
Происходит чудо. Потому что когда он вышел от Филимона — были причины на стороне Филимона, почему с Онисимом это произошло. Но почему-то Павел говорит с ним о деньгах. Почему-то Павел говорит, что вернет за него деньги. Он упрашивает Филимона не делать беззакония, простить Онисима, потому что он вернется братом. «Но если не простишь, то вспомни, что я тебя спас, но если этого не хватит — посчитай, я тебе верну за него деньги. Только не обижай его!»
Понимаете? Вот скрывается человек за завесой — и благодать начинает преобразовываться — она уже не церковная. Та благодать осталась у Филимона, у него все здесь в порядке. А там — Апостол! Не здесь — а там! В камере! И такое ощущение — где Бог?! — А Он там!
И так бывает: иногда в наших общинах так мало Бога, так мало любви: человек возвращается весь в шрамах, глубокий, что-то он пережил, — а народ его не любит: «кусает», злится… Иногда человек возвращается будто с каких-то боев, и как будто Господь его поцеловал.
Мне кажется, что с Онисимом Павел более прямо говорит. А с Филимоном — ощущение, что-то не прямо говорит с этим человеком. И вот исчез Онисим к цели — чтобы вернуться навсегда. Что происходило там в темноте? Как он пришел к Павлу в темницу? Как распутал его Господь? Нас это не интересует.
Павел говорит: «Чтобы принять не как раба, а как брата возлюбленного». Кто из нас способен бывших отступников принимать как братьев возлюбленных? Видите, братья и сестры! Это Писание. Я просто подольше остановился на этом месте Писания, чтобы рассмотреть все, что здесь написано.
И написано, что «особенно мне он нужен» — Апостолу он стал нужен! Исчез рабом, а вернулся братом. Он родился от Филимона «охламоном», а встретился с Павлом и стал слугой Бога. Вы понимаете?
Может быть, в наших церквях люди не могут расти нормально, и им нужно встретиться на более серьезном уровне с кем-то посерьезнее?!
У Филимона он упал, а у Павла он стал слугой в команде Апостола. Некоторые люди становятся очень дороги не потому что что-то дали тебе, а потому, что ты просто чувствуешь любовь Бога к нему или к ней. Только из-за этой любви — это единственная достаточная причина — когда ты даешь особенную любовь — и все. Потому что Господь их особенно любит. Не потому, что они полезны тебе, выгодны, сделали тебе что-то хорошее в жизни, и ты их сейчас благодаришь. А потому что Бог любит и дает тебе в сердце любовь к ним.
Вот я думаю, что у Павла было все гораздо проще. Я не хочу усложнять. Он сочувствовал, как дорог Онисим Господу. Филимон не справился — у него падают братья в церкви! И это была проблема не братская — а проблема Филимона.
И вот исчез он почему-то рабом из этого дома, но после того, как встретился с Павлом, он стал в команде Апостола. Понимаете? От кого, от чего возродился? С кем ты встретился? С Каким Иисусом ты встретился через этого человека и через эту общину? Вот, в чем вопрос.
Павел сидел в углу этой камеры и согрел этого человека. Для него не важно, что он был отступник или упал по религии, — по религии его нужно было взять на замечание или отлучить — это не имеет значения, главное — он здесь.
Вот когда я такое сердце получу, — Господи, — вот тогда я буду свободен, когда в такой свободе буду ходить, чтобы ни от людей, ни от кого не зависеть — а только перед Богом ходить, перед Богом чувствовать, перед Богом говорить и поступать — вот это есть счастье и блаженство, это и есть любовь — любовь Божья!
«Итак, если ты имеешь общение со мною, то прими его, как меня» (Филимону 1 : 17 ).
Вот это ходатайство! Это очень сильное заявление! Ты его примешь только так, как ты ко мне относишься, как ты меня любишь, потому что тебе он ничего хорошего не сделал. Ты не можешь еще его так любить — ты единственно будешь давать меру своей любви из-за меня.
Я наслаждаюсь, когда вижу любовь в наших братьях и сестрах. Для меня это — счастье! И когда я вижу что-то плохое — у меня идет грусть и печаль, значит, они стали плохими людьми. Не должно быть так, что народ Божий страдает от служителей! Не должно так быть. Служители должны давать благо!
Мы должны сделать из учеников — друзей. Это уже не ученичество. Это дружба. Это больше, чем ученик.
Я чувствую, что некоторых людей Господь любит, и эту любовь дает мне. Но ты чувствуешь, что ты должен согреть, закрыть и защитить чадо — это Божье отношение к нему. Вот это, я думаю, самое чистое, — а не потому, что ты просчитываешь его масть. Это все непростота.
«Я, Павел, написал моею рукою: я заплачу́; не говорю тебе о том, что ты и самим собою мне должен» (Филимону 1 : 19 ).
Представляете, довести Апостола до такого?! Какой кошмар!
«Так, брат, дай мне воспользоваться от тебя в Господе; успокой мое сердце в Господе. Надеясь на послушание твое, я написал к тебе, зная, что ты сделаешь и более, нежели говорю» (Филимону 1 : 20 — 21 ) .
Я бы не хотел, чтобы так Павел со мной разговаривал. Что произошло, что Павел так стал разговаривать?!
Дело не в деньгах. Дело в том, что Филимон что-то не понимает. Господь забрал у него Онисима, чтобы к Павлу привести в тюрьму. Почему-то у Филимона ничего не получилось. Вот так.