Роджер Стиир.
Джеймс Хадсон Тейлор
В сердце Китая.
Предисловие.
Имя Хадсена Тейлора многие христиане связывают с Внутренней Китайской миссией, которая долгие годы осуществляла пионерскую работу в этой огромной стране. Многим Хадсен Тейлор знаком как муж веры и молитвы, никогда не просивший средств для своей постоянно возрастающей работы с сотнями сотрудников, но всегда ожидавший помощи от Бога по принципу: «Божья работа, которая совершается по Божьим методам, всегда будет иметь Божью поддержку». Нередко цитируется и его знаменитое высказывание «Нам нужна не великая вера, но вера в великого Бога». Но мало кто знает, как в молодом Хадсене Тейлоре эта вера росла, через какие испытания она прошла, как он осознанно упражнялся в ней и как он потом, на протяжении десятилетий, жил ею зачастую в крайне тяжелых и опасных ситуациях. Именно этому нам, христианам третьего тысячелетия, следует учиться у Хадсена Тейлора. У нас есть реальная опасность полагать, что рост церквей и миссии – это дело организации и финансового планирования, мы ломаем себе головы и, стараясь избежать риска, подстраховываем себя со всех сторон, в то время как в девятнадцатом столетии отцы веры стояли перед Господом на коленях и жили Его обетованиями. Это делало их смиренными, зависимыми от Бога и скромными – черты характера, которые сегодня, к сожалению, в большей мере утеряны. Когда Тейлор в последние годы своей жизни был представлен в Австралии большому собранию как «наш знаменитый друг», он после короткой смущенной паузы дал характерный для него ответ: «Дорогие друзья, я маленький слуга большого Господина!» Чем лучше мы познаем Бога, тем трезвее будет наша самооценка. К сожалению мы и в этой области утеряли способность находить разумные соотношения. Биография Хадсена Тейлора рассказывает нам не только о захватывающих событиях жизни миссионера, но освещает мышление и жизнь читателя Божьим светом и в то же время поощряет и в наше время доверять Богу так же, как и двести или тысячу лет назад. От внимательного читателя не останется скрытым и то, что и у Хадсена Тейлора были свои слабости и недостатки, и он не всегда действовал согласно своим библейским познаниям. Это также ха рактерно для данной биографии и дает нам возможность учиться не только на его сильных чертах характера, но и на его слабостях. Дал бы Бог, чтобы эта биография пробудила в каждом читателе глубокое желание уподобиться Христу и посвятить свою жизнь для славы Господа. Вольфганг Бюне.
Глава 1.
Молитва с последствиями.
«Дорогой Господь, если Ты хочешь подарить нам сына, то пусть он станет миссионером в Китае!» Так молились в один из вечеров Джеймс Тейлор и его жена Амелия в комнате за принадлежащей им аптекой в городе Барн– сли. В комнате стоял огромный стеллаж, полки которого прогибались от множества книг. И их становилось все больше. Джеймса интересовало все, что имело дело с Китаем. Его восхищало, что такие мировые империи как персидская, греческая и римская, которые в свое время казались очень сильными и непоколебимыми, исчезли, а китайская все еще процветала. Величайший современный памятник былого могущества! Но до начала девятнадцатого столетия еще ни один протестантский миссионер не ступил на китайскую землю! Проходили недели, месяцы. Прошла зима. Началась весна. 21 мая 1832 года в семье Тейлоров родился сын, первенец, которого они назвали Джеймс Хадсен Тейлор. Хадсен – была девичья фамилия матери, которой тогда было двадцать четыре года. Обе семьи принадлежали к методистам. Хадсен позднее вспоминал, как его брали в маленькую церковь на Пинфолд Хилл в Барнсли. Ее построил его прадедушка, каменщик Джеймс Тейлор. Мальчик любил слушать историю о том, как его прадедушка принимал у себя знаменитого гостя. В июне 1786 года Джон Уэсли, в то время уже 82-летний старец, посетил Барнсли, и Джеймс Тейлор пригласил его в свой домик. Уэсли проповедовал перед большой толпой людей недалеко от рынка и при этом с радостью заметил, как горячо воспринималось каждое его слово. Дом, в котором Хадсен провел свое детство и юность, – номер 21 на Чипсайде – находился недалеко от места, на котором когдато проповедовал Уэсли. Он стоял невдалеке от деревенской площади Мэй Дэй Грин, на этом очень удобном месте отец Хадсена открыл свою аптеку. Джеймс Тейлор был и аптекарем и врачом. Очень скоро он завоевал большой авторитет. Это и неудивительно, потому что он был честен, старателен и с уважением относился к своим пациентам. В аптеке, находящейся на нижнем этаже, всегда было много работы, и поэтому Джеймс Тейлор часто принимал больных в 0 комнате за аптекой. Пациенты доверяли советам этого скромного тихого человека. Он помогал каждому, сколько мог. Особенно хорошо Джеймс чувствовал себя в кругу друзей, для которых их дом всегда был открыт. Они горячо дискутировали о росте методизма и о возможностях миссионерской работы за рубежом. Много лет спустя сестра Хадсена, Амелия, вспоминала, как интересно им было слушать эти разговоры отца с его друзьями: «Богословие, проповеди, политика, служение для Господа здесь и в других странах – обо всем говорили с сочувствием и с пониманием дела. Это производило на нас, детей, сильное впечатление». Возможно, под этим впечатлением Хадсен иногда говорил: «Когда я вырасту, то стану миссионером и пойду в Китай». Тогда родители вспоминали свою молитву но, многозначительно поглядывая друг на друга, молчали. У Хадсена было две сестры – Амелия, младше его на три года, и Луиза, которая родилась, когда ему было восемь лет. Его брат Уильям, который родился между ним и Амелией, умер в семь лет. Каждый день Джеймс Тейлор брал своих детей к себе в спальню, склонялся с ними на колени, обнимал их и молился за каждого в отдельности. После этого дети шли в свои комнаты и читали Библию. – Учитесь любить Библию, – не раз говорил отец. – Бог не может обманывать. Он никогда не введет вас в заблуждение. Он никогда не оставит вас. После обеда Амелия, Луиза и Хадсен занимались в комнате за аптекой. Мать шила, а дети что-нибудь читали ей или писали под ее диктовку. Она была очень строгой учительницей и ничего не упускала: ни небрежного выражения, ни грамматических ошибок, ни неправильного произношения. Д жеймс Тейлор был тоже строг к детям. Он не терпел, когда кто-то опаздывал к столу. Но если он знал, что кто-то из его пациентов не может заплатить за лечение, то обслуживал его почти бесплатно. В таких случаях он говорил: – Все в порядке! Мы пошлем счет на небо и там все урегулируем. Отец учил детей французскому и латинскому языкам, а также математике, неизменно обращаясь к своей любимой теме: – Какое государство на земле в сто раз больше Англии и занимает десятую часть заселенной земли?
– Китай. – Правильно! Если бы все китайцы встали в один ряд на расстоянии одного метра друг от друга, то они семь раз окружили бы экватор. А кто изобрел порох, компас, бумагу и печатание? – Китайцы. – Правильно! Порох и бумагу в Китае изобрели к началу христианского летоисчисления. Когда у нас правил саксонский царь Ательстан, китайцы уже учились печатать. Н о Джеймс Тейлор не только работал со своими детьми. В субботу после обеда он гулял с ними по окрестностям родного графства Йоркшир. Хадсен и Амелия брали с собой обручи, и отец, на время забывая Китай, рассказывал им все, что знал о бабочках, птицах и цветах в этой местности. Хадсен полюбил природу. Он научился сажать цветы и папоротники, которые собирал в лесу. Отец с удовольствием поддер– живал его интересы – он выписал журнал натуралиста и собирал коробки от таблеток, чтобы Хадсен мог коллекционировать в них бабочек и насекомых. Осенью 1843 года, через шесть лет после вступления на престол королевы Виктории, одиннадцатилетний Хадсен впервые переступил порог школы, но проучился в ней только два года. После этого в школу пришел новый директор, который Хадсену абсолютно не понравился. Он вернулся домой, где отец продолжил его обучение, в то время как сын помогал ему в аптеке. Мальчик научился смешивать, взвешивать и упаковывать лекарства. К огда Хадсену исполнилось пятнадцать лет, в одном из банков Барнсли освободилось место ученика. А так как Джеймс Тейлор придавал большое значение тому, чтобы его сын мог вести счета и писать служебные письма, он посоветовал Хадсену принять участие в конкурсе. И Хадсен действительно получил это место. Новое место работы привело его в соприкосновение с миром, которого он не знал, находясь дома. Банковские коллеги высмеивали его веру в Бога и часто загоняли в тупик своими аргументами. Еще никто и никогда не говорил так с Хадсеном. – Христиане – это лицемеры, – утверждали коллеги. – Они говорят, что верят Библии, но живут так, как будто никогда не читали ее! Хадсен чувствовал себя беспомощно. Что отвечать им? Часами он размышлял над тем, что слышал от родителей. С раннего детства они с ним молились, читали Библию. Каждое утро после завтрака отец вслух читал отрывок из Священного Писания. Это, конечно, было хорошо, но затем отец минут двадцать молился на языке, с которым Хадсен никак не мог смириться. Все это ему казалось скучным, а отец с его «выдающимися» молитвами даже немного смешным. «Если Бог действительно есть, – думал Хадсен, – тогда разумнее было бы доверять Ему, слушать Его и служить Ему от всего сердца». Рассуждая так, Хадсен пытался как-то сделать из себя христианина, что ему, конечно же, не удавалось, и он чувствовал себя глубоко разочарованным. В конце концов, он пришел к выводу, что не может быть спасенным. «Значит, – решил он, – нужно пользоваться всеми прелестями этого мира, так как по ту сторону могилы для меня нет никакой надежды». Он начал с интересом прислушиваться к разговорам своих коллег о вещах, о которых ребенок из приличной методистской семьи никогда не слышал. Он перестал молиться, и решил, что ему нечего делать в церкви. В своих действиях и мышлении Хадсен все более уподоблялся своим коллегам. Если они правы, тогда не стоило переживать о том, какой страшный конец ожидает неверующих. З имой Хадсен заболел воспалением глаз, и после девяти месяцев учебы в банке ему пришлось оставить ее. Итак, он снова стал работать у своего отца. Теперь он немного познал мирскую жизнь, но перестал понимать самого себя, кто он есть и чему на самом деле верит. Отец не мог понять, почему его сын так несчастен. Задумчивость сына его сердила. Мать лучше понимала Хадсена и, особо не расспрашивая его, старалась осторожнее обращаться с ним, и, прежде всего, молиться за него. В июне 1849 года, через месяц после того, как Хадсену исполнилось семнадцать лет, у него выдалось после обеда свободное время. Не зная, чем заняться, он подошел к огромному стеллажу с книгами и взял один из христианских трактатов. Он знал, что в начале любого христианского трактата обычно описывается какая-нибудь история, а в конце – мораль. «Я прочитаю историю, – решил он, – а проповедь читать не буду». Хадсен не знал, что его мать, которая гостила у своей сестры в Бартон-апон-Хамбер, в это время тоже была свободна. После обе да она пошла в комнату и закрыла за собой дверь, приняв своеобразное решение: она хотела молиться за Хадсена так долго, пока не получит уверенность, что ее молитва услышана. В это время Хадсен, взяв трактат, пошел через задний двор к старому складу, куда отправлялся всегда, когда ему хотелось побыть одному, и стал читать. В трактате речь шла о торговце углем из Соммерсета, который тяжело заболел туберкулезом. Незадолго до смерти его посетило несколько христиан, которые говорили с ним о различных местах Священного Писания. Один текст произвел на торговца сильное впечатление. В нем говорилось, что Иисус вознес наши грехи Своим телом на крест. Когда посетители сказали ему, что Иисус на кресте воскликнул «Совершилось!», тогда торговец понял, что он грешник, и покаялся. Эта совсем простая история коснулась сердца Хадсена. При этом он вспомнил и обо всех разговорах его прежних коллег в банке… И Хадсен вдруг понял, что он тоже грешник, и должен принять какое-то решение. Слово «Совершилось!» не давало ему покоя. Что совершилось? Конечно, он слышал немало проповедей о страданиях Христа, но, по-видимому, никогда не понимал их до конца. Но не напрасно он раньше так много читал Библию. Он сам мог ответить на свой вопрос. «Полное и совершенное оправдание! Цену за наши грехи заплатил другой. Христос умер за мои грехи». «Что мне еще остается делать? – думал Хадсен. – Какой смысл имели все мои усилия сделать себя христианином?» «Как будто Дух Святой осветил мою душу», – писал он позже. – «Я не мог иначе, как упасть на колени, принять Спасителя и Его спасение и прославить Его». Хадсен Тейлор склонился на колени на полу склада в Барн– сли и обратился к Богу. В тот же момент его мать, находившаяся в Бартон-апон-Хамбере, поняла, что ее молитва услышана. Она была уверена, что Хадсен покаялся. Эту уверенность дал ей спустя несколько дней Святой Дух. Несколькими днями позже Хадсен под большим секретом рассказал своей сестре Амелии о том, что случилось, не позволив ей никому говорить об этом. Через две недели вернулась мать, и Хадсен был первым, кто приветствовал ее у двери. – Мама, у меня для тебя хорошая новость! Счастливая мать обняла своего сына и сказала: – Я знаю, мой мальчик! Я уже две недели радуюсь этому!
– Значит, Амелия не сдержала свое слово? Она же так твердо пообещала мне, что никому не скажет ни слова! – Амелия ничего мне не говорила. Никто мне не говорил этого, но все же я знаю, что ты покаялся. Это ответ на мои молитвы. В скоре в руки Хадсена попала записная книжка, которую он вначале принял за свою собственную. Прежде, чем он заметил, что она принадлежит сестре, он прочитал короткую запись, сделанную несколько недель назад: «Я каждый день буду молиться о покаянии Хадсена». Молитвы Амелии были услышаны в течение одного месяца. Л ето 1849 года было счастливым временем для Тейлоров. Хадсен мог снова ясно и уверенно смотреть в будущность, и отношения отца с сыном наладились. Как благодарны были Богу мать и дочь! Все искреннее и сердечнее становились отношения между Хадсеном и Амелией. Они решили, что в воскресенье вечером будут ходить не на богослужения, а в бедные кварталы Барнсли. Они шли от дома к дому, раздавали трактаты и свидетельствовали о своей вере во Христа. Но потом все изменилось. Амелию отправили в интернат в Бартон-апон-Хамбер, которым руководила сестра их матери, миссис Ходсен. Вместо нее на учебу к дяде Джеймсу приехал старший сын тети, Джон. Хадсен, который искал тишины и покоя, никак не мог привыкнуть к веселому и необузданному нраву Джона. И все же, хотя Джон часто прерывал его, Хадсен начал буквально проглатывать Библию. Но потом у него наступил новый кризис: ему все тяжелее было молиться, и Библия снова казалась ему пресной и скучной. Преодолеть это тяжелое время ему помогли три обстоятельства. Во-первых, статья в газете «О красоте освящения». Прочитав ее, он понял, что стремиться к добру все-таки стоит. Во-вторых, как новый член церкви он получил открытку с текстом из Иез. 36,26: «И дам вам сердце новое, и дух новый дам вам; и возьму из плоти вашей сердце каменное, и дам вам сердце плотяное». – Дорогой Господь, – молился тогда Хадсен, – пожалуйста, возьми мое каменное сердце и дай мне плотяное! Помоги мне доверять обетованиям Твоего Слова!
В-третьих, в церкви на Пит-стрит проходила евангелизация, и Хадсен принимал участие в ее проведении. Во время этих богослужений покаялись сотни людей. В воскресенье Хадсен из-за простуды остался дома. Он использовал эту возможность, чтобы написать письмо своей любимой сестре. Он писал: «Слава Богу, я счастлив в Его любви. Но я не заслужил всех Его благословений. Как часто я не могу противостоять искушениям! Ты знаешь, как я склонен к поверхностным суждениям, как часто ищу для себя удовольствий, как охотно посмеиваюсь над другими. Молись за меня, дорогая Амелия, молись за меня! Я еще так далек от настоящего освящения». В тот вечер он долго разговаривал с Богом в своей комнате, прислушиваясь к Его голосу. Он чувствовал присутствие Божье. Снова и снова он благодарил Иисуса за то, что Он сделал для него. – Дорогой Господь, – молился Хадсен, – дай мне возможность служить Тебе. Я этим хочу выразить Тебе мою любовь и благодарность. После молитвы Тейлору стало совершенно ясно, как он должен провести остаток своей жизни. «Казалось, что я заключил завет со Всемогущим. Я уже не мог отказаться от своего обещания. Я почувствовал, что моя молитва услышана. И с этого мгновения я был твердо убежден, что должен идти в Китай».
К прочтению: