До 1937 года, когда китайское и корейское население было выселено из Владивостока, корейцы играли весьма значительную роль в жизни Владивостока. Появились они, правда, позже, чем другие иностранцы, но их численность росла очень быстро, и к началу ХХ века корейцы составляли треть всего иностранного населения Владивостока. В связи с тем, что до 1860 года Уссурийский край входил в состав Маньчжурии (принадлежал Китаю), корейского присутствия здесь не было в принципе. Спустя четыре года после присоединения края к России корейцы начали переселяться сюда целыми семьями, чему способствовала политика российских властей, направленная на привлечение сюда новой рабочей силы. История взаимоотношений двух соседних стран начинается с 1860-х годов после присоединения Приамурского края к Российской империи. В 1884 году были приняты Высочайшие правила для сухопутной торговли с Кореей, заключённые в Сеуле 8 августа 1888 года.
Кроме вышеназванных причин, были и другие, стихийные. Так, в 1869 году в Корее случилось наводнение, после которого разразился страшный голод. Это заставило многих корейцев переселиться в Приморье в поисках куска хлеба. В это время первые корейские жители появились и во Владивостоке. Сначала их было несколько человек, но уже в середине 1870-х они исчислялись сотнями. Корейские поселенцы облюбовали себе место на окраине Миллионки — там, где сейчас проходит улица Пограничная. До революции эта улица получила вполне логичное название — Корейская, а местность вокруг нее — Корейская слобода.
Эта первая слобода не получила дальнейшего развития. Дело в том, что корейцы селились там незаконно. Без землеотвода, самозахватом они заняли пустующие, но не бесхозные земли, принадлежавшие городу и частным лицам. В конце 1870-х годов власти решили выделить им отдельную территорию и выделили место в районе нынешних улиц Садовой, Союзной, Амурской, Хабаровской. Так появилась новая Корейская слобода на Первой Речке, которую до сих пор помнят старожилы Владивостока.
Впрочем, корейцы саботировали это решение и не спешили переезжать на новое место. Так продолжалось более десяти лет, и, лишь после того как в 1886-м и начале 1890-х во Владивостоке вспыхнули эпидемии холеры и тифа, очагом и рассадником которых стала старая Корейка, полицией были предприняты решительные меры по ее насильственному переселению. С 1893 года вновь прибывавших во Владивосток корейцев селили только на Первой Речке.
Вот что писал о Корейке начала ХХ века путешественник Граве: «Внешний вид этого квартала ужасен — узкие, грязные улицы, преобладают маленькие дома корейского типа, построенные внутри дворов с глинобитными стенами. Кое-где попадаются дома русского типа, принадлежащие более зажиточным корейцам. Санитарное состояние слободки так же ужасно, как и китайской части города, что совершенно необъяснимо, так как корейцы по натуре чистоплотны и внутренность их жилищ в деревнях поражает своей аккуратностью…»
Корейцы в действительности были даже чистоплотнее китайцев, о чем говорит цвет их национальных одежд (у китайцев — темно-синий, у корейцев — белый). Объяснение же их положению во Владивостоке простое. Большинство корейцев, прибывавших в Россию, ехало на заработки и не собиралось устраиваться здесь всерьез и надолго. Трудолюбивые корейцы брались за любую, самую черную и малооплачиваемую работу, которой пренебрегали даже неприхотливые китайцы: были подсобными рабочими на стройках, в порту, на железной дороге и т.п.
На Корейке они строили из подручных средств временные жилища, которые хаотичным образом лепились друг к другу, не создавая даже намека на планировку улиц. Только в 1909 году, когда Корейку включили в территорию города, здесь была проведена разбивка по улицам.
Покровская церковь, построенная в 1902 году около городского кладбища, была вторым приходским храмом города.
(Сооружение Покровской церкви началось в 1900 году, торжественная закладка состоялась 3 мая. Строилась она бригадой китайских строителей под руководством Хэ-Ю-Шена, которая имела большой опыт подобных работ).
Из остатков строительных материалов по благословению епископа Евсевия при церкви была построена школа для детей Корейской слободы. Церковно-приходская школа была освящена 5 ноября 1902 года. Заведовал школой священник Покровской церкви Василий Попов, кроме него в школе работали два учителя. В школе обучалось около 30 корейских мальчиков и девочек и несколько детей из русских семей. Каменное здание школы находилось на перекрестке улиц Китайской и Покровской (ныне Океанский проспект).
Во время русско-японской войны большинство корейцев, не имеющих российского гражданства, выехало на родину. В Корейской слободке поселили русских рабочих, прибывших из центральной России для строительства объектов крепости и работы на Дальзаводе. С тех пор Корейка уже никогда не была чисто корейской.
В первые годы советской власти для Корейки и ее жителей наступил настоящий расцвет. Дискриминация была уничтожена, и корейцы стали пользоваться всеми правами граждан СССР. В школах преподавался корейский язык, был открыт корейский институт, на национальном языке издавались газеты и журналы. На Корейке в это время были построены новые благоустроенные дома, открыты клуб им. Сталина, корейский театр и библиотека.
Тучи сгустились в 1937 году. Для того чтобы исключить претензии «желтой расы» на Приморье и закрыть вопрос об агентах влияния на «исконно русской земле», было решено избавить край от потенциальных шпионов и диверсантов.
Китайцев отправили домой, а корейцев как менее опасную, но ценную рабочую силу, депортировали в Среднюю Азию выращивать хлопок.
По воспоминаниям старожилов Корейки, в сентябре 1937 года все корейцы должны были пройти спецрегистрацию в НКВД, в ходе которой каждому назначили дату и время, когда он должен был явиться на ст. Первая Речка с вещами. В октябре началась отправка эшелонов, и за две недели всех зарегистрировавшихся отправили в далекую Среднюю Азию. Но оказалось, что не все корейцы подчинились насильственному переселению. Тогда энкавэдэшники провели в Корейке несколько операций по поимке беглецов. Слободку оцепили отряды пограничников и краснофлотцев и всех пойманных отправили в тюрьму. Кого-то расстреляли, других отправили в лагеря. Опустевшие после депортации дома заселили вербованными из центральной части страны, но название района надолго пережило своих коренных обитателей. Многие старожилы до сих пор так его и зовут — Корейка.
30-е годы г.Владивосток ….В Куперовой пади располагалась и Корейская слобода, тесно застроенная низенькими фанзами. У каждого дома – труба, только торчала она не из крыши, а из земли рядом. Трубы делали из крепких длинных досок – метров шесть, иногда и больше. И были они частенько выше самих фанз. Мне довелось побывать в гостях в корейской фанзе, и я поняла, что это за трубы. Фанза устроена очень интересно: нижняя часть вкопана в землю, там располагаются два котла, вокруг корчаги с водой и дрова, полки, на которых – обычная посуда и кухонные приспособления. Трубы от котлов идут под верхней частью, всё гладко замазано глиной, трубы выходят за стеной – в ту самую деревянную. Верхняя часть называется «кан», там всё застлано чистыми циновками, стоят сундучки и лежат свёрнутые одеяла, на полках – ярко начищенная медная посуда, стоят низенькие столики, за ними едят, стоя на коленях. В кане всегда очень тепло и чисто, и ходят там только босиком….
…В Семёновском ковше на берегу с лодок торговали рыбой, ракушками, крабами, там хозяйничали корейцы. По Авроровской они ходили на свою слободку. Выглядело это так: впереди идёт важный кореец, руки за спину, курит длинную тонкую трубку с маленькой шишечкой на конце. Сзади – жена, на спине у неё платком привязанный ребёнок – только головка чёрная мотается да ножки голые торчат. На голове женщина несёт большой тюк или глиняную корчагу с водой…(источник vladnews.ru,№2399)
Восемьдесят лет назад завершилась первая в советской истории депортация по этническому признаку. С Дальнего Востока были насильственно выселены все проживавшие там корейцы — более 172 тыс. человек. 25 октября 1937 года нарком внутренних дел Ежов отрапортовал об успешной операции по переселению
Подозрительная внешность. У Владимира Петровича Кима были депортированы родители — Петр Иванович Ким и Лидия Николаевна Цай. Поженились они в 1937-м, в год депортации, обоим тогда было по 18 лет. Молодожены жили в Посьетском районе. О выселении в их деревне узнали за несколько дней, после того как деревню окружили солдаты НКВД. Владимир Петрович вспоминает рассказы родителей: «Обещали золотые горы. Обещали деньги за скотину, за урожай. В конечном счете ничего не дали. С собой разрешали брать лишь продукты на какое-то время и все. А из вещей — самое необходимое». Судя по рассекреченным в наше время документам Совнаркома, деньги на компенсацию за имущество и многие другие цели, связанные с переселением, выделялись, но вот до корейцев они, видимо, не дошли.Судьба советских корейцев была решена 28 июня 1937 года в Кремле. В этот день начальник УНКВД Азово-Черноморского края (современные Краснодарский край, Ростовская область и Адыгея) комиссар государственной безопасности 3-го ранга Генрих Самойлович Люшков был вызван к Сталину. В ходе 15-минутного разговора Люшков узнал, что через месяц он будет назначен начальником УНКВД по Дальнему Востоку, и получил инструкции о депортации корейцев.
Совершенно секретное постановление №1428-326 Совнаркома и ЦК ВКП(б) «О выселении корейского населения из пограничных районов Дальневосточного края» было подписано В. Молотовым и
И. Сталиным 21 августа 1937 года. В постановлении говорилось, что переселение необходимо «в целях пресечения проникновения японского шпионажа в Дальневосточный край». Логика была проста: летом 1937-го японцы начали вторжение в Китай, Корея была частью Японской империи, да и кто отличит по внешности корейца от японского шпиона? Перед началом выселения было прервано сообщение между деревнями, населенными корейцами. Корейцам было запрещено покупать билеты для проезда по железной дороге. Фактически этнические корейцы Дальнего Востока лишились возможности передвижения. Затем началась активная фаза операции.
Все делалось быстро. Корейское село окружали военные, жителям сообщали о переселении, проводили с ними «разъяснительную работу». У корейцев отнимали паспорта (у кого они были, примерно три четверти корейцев не имели советского гражданства), конфисковывали охотничье и другое огнестрельное оружие. Им обещали денежную компенсацию за оставленное жилье и имущество, а через день-другой перевозили на железнодорожную станцию, чтобы погрузить в эшелоны. Ким Ай Сун вспоминала: «К нам просто пришли и сказали: “Собрать самые необходимые вещи, погрузиться в эшелоны, вам нужно переселяться”. Эшелоны стояли на железнодорожных путях, а людей, которые жили далеко от железной дороги, доставляли к месту погрузки в эшелоны кого на автомобиле, а кого и пешком. Из вещей взяли только необходимое — все оставили».
Людские вагоны. Эшелон состоял в среднем из 50 людских вагонов, одного «классного» (пассажирского), одного кухонного, одного санитарного, пяти-шести крытых грузовых и двух открытых платформ. Чем отличается людской вагон от пассажирского? Тем, что пассажирский приспособлен для перевозки людей. А людской, называвшийся в быту телячьим,— это товарный вагон для перевозки грузов и скота, наспех оборудованный двухъярусными нарами и печкой-буржуйкой. Излишеств вроде отопления, умывальника или туалета в людских вагонах предусмотрено не было. «Семья обходилась ведрами»,— рассказывает Владимир Петрович Ким.
Эшелоны оборудовали на станции Первая Речка. Рабочие трудились не покладая рук, передовики выполняли норму на 500–700%. На один эшелон у стахановцев уходило четыре часа. То есть не более пяти минут на вагон! Во всяком случае, так докладывали секретными телеграммами Сталину и Ежову. Без арестов и здесь, разумеется, не обошлось — как среди железнодорожников, так и среди чекистов.
НКВД жестко контролировал ситуацию, сделав невозможными побеги корейцев. Эшелоны и другой используемый для перевозки транспорт охранялись, агентура НКВД докладывала о настроениях среди переселенцев.
Ким Ай Сун позже рассказывала детям: «Перевозили в вагоне для скота. Было ужасно тесно, душно, темно. Створки двери открывали иногда на безлюдных станциях. Подходили люди с вопросом — есть ли умершие? Принимали снаружи трупы и складировали вдоль пути. Створки закрывали, и эшелон шел дальше на запад».
Путь до станций разгрузки в Казахстане и Узбекистане занимал 30–40 дней. Эшелоны со ссыльным народом уступали дорогу всем остальным поездам, проходящим по Транссибу.
Остановки были только по ночам. Во время стоянки у каждого вагона стоял боец НКВД, но корейцам иногда разрешали быстро сбегать за водой или кипятком.
В рассекреченных документах Совнаркома, касающихся переселения корейцев, особенно циничной выглядит статья расходов «на питание, культурное и медицинское обслуживание, 250 рублей на семью». Непонятно, выбрасывание на полустанке трупа из промерзшего вагона было культурным или медицинским обслуживанием?
При переселении люди теряли друг друга из виду, родственники иногда попадали в разные эшелоны и в разные места.
Точное число погибших при переселении неизвестно, предположительно в дороге от холода и голода умерло несколько сот человек.
После Корейской войны подавляющее большинство советских корейцев вернулись в СССР. Из тех, кто остался в Северной Корее, многие были репрессированы, а остальные верно служили режиму Ким Ир Сена.
Вернувшиеся в Советский Союз молчали о своих спецкомандировках.
В Узбекистане и Казахстане советские корейцы добились больших успехов в труде, в первую очередь в рисоводстве. За высокие достижения в сельском хозяйстве многие были награждены орденами и медалями СССР. Свыше 130 из них были удостоены звания Героя Труда, а председатель колхоза «Полярная звезда» Ким Бён Хва был удостоен этого звания дважды.
После Отечественной войны, а особенно после смерти Сталина, в жизни советских корейцев стали происходить перемены к лучшему. С августа 1946-го по март 1947-го у них была возможность получить советские паспорта.
В 1956 году режим спецпоселения был отменен, корейцы и другие депортированные народы обрели свободу передвижения и все остальные права. Только 1 апреля 1993 года постановлением Верховного совета РФ были признаны незаконными акты, принятые в отношении советских корейцев.
(по материалам Дмитрия Шина)
К прочтению:
